Главный тренер бросает мимолетный взгляд на тощего пацана, которого только на этой неделе подтянули из "молодежки", и тут же перекрещивает его в Ветерана.

Похоже, он так острить пытается. Никому не смешно.

Рассвет. Тренировка после поражения от "Суонси". Ассистент Хьютона вопит: "СТАНОВИСЬ! СТАНОВИСЬ! НЕ БОЛТАТЬ!"

Тренировочное поле почти желтое от кое-где жухлой травы. Ивы машут ветвями (почти как ассистент), увешанными бородатым мхом. Длинная нестройная шеренга заспанных игроков, стоят навытяжку, каждый белоснежными носами бутс упирается в линию в центре поля.

Крис Хьютон сплевывает на газон.

- Слушать сюда, быдло. Пора вам, гнидам, уже и начать походить на футболистов. И не думайте даже, что вы уже чего-то добились. Пока что вам башка нужна, чтобы инстинктивно убирать ее, когда мимо ушей мяч в ворота залетает. Или я не прав, дамочки?

Никто не отвечает, но Ветеран выглядит слегка ошалелым.

- Если вы, девчонки, выберетесь со дна таблицы, если вы переживете этот сезон – я начну вас немного уважать. О, не подумайте, что я вас не люблю - напротив! Но уважения к вам нет! До этого дня вы просто блевотина. Вы – низшая форма жизни на земле. Вы вообще нихуя не люди! Вы всего лишь неорганизованная стая скользких, вонючих жаб.

Широко открывая рот, гаффер продолжает:

- Я строг, и поэтому я вам не нравлюсь. Но чем больше вы будете меня ненавидеть, тем большему вы научитесь. Я строг, но я справедлив. У меня здесь нет дискриминации: мне насрать на валлийцев, на ирландцев, на негров и на ебаных в сраку пиздючих англичан. Вы все здесь одинаково никчемны! А моя задача избавиться от тех, кто не способен работать в моем любимом "Ноттингеме". Вам это понятно, мрази?

Пара-тройка из нас бормочут:

– Да. Ага. Так точно, сэр.

– Не слышу, дамочки.

– Так точно, сэр.

– Все равно не слышу вас, дамочки. ОРАТЬ ТАК, КАК ПОЛОЖЕНО МУЖИКУ С ЯЙЦАМИ.

– ЕСТЬ, СЭР!

– Задолбали! Упор лежа – принять.

Валимся на мокрую от росы траву.

– Мотивации не вижу. Слушаете, гниды? Слушать всем. Мотивацию я вам обеспечу. Чувства боевого товарищества нет. Его я вам обеспечу. Традиций тоже не знаете. Традиции я вам преподам. И покажу, как жить, дабы быть их достойным.

Хьютон расхаживает перед нами, прямой как штык, руки на бедрах.

– ВСТАТЬ!

Обливаясь пoтом, встаем. Черными носками бутс мараем белую линию.

Кристи поднимается на одно колено, в сомнении медлит, затем встает, тяжело втягивая и выпуская воздух. Ухмыляется и говорит: "Столько радости с самого утра..."

Крис тут же подлетает к нему и орет, брызгая слюной в мокрое от пота лицо:

- Я очень старался, дружище - рад, что мне это удалось! Это моя основная задача - поднимать тебе настроение! Вообще, ты играешь колоссальную роль в моей жизни. Например, слушая тебя, я окончательно убедился, что человек произошёл от обезьяны!

Граббан решил вступиться: "Сэр, зачем вы так про Сайруса? Он сыграл все матчи, в каждом 90 минут, только в декабре на 4 минуты был заменен. Он очень ценный, статистика отборов в процентном соотношении команды..."

Крис повернулся и быстро зашагал к нему.

- Ты к кому обращаешься, погремушка с калькулятором? Не пугайся: я, если и кусаюсь, то не насмерть. Если окончательно не свихнёшься до конца сезона, возьму к себе биографом на полставки.

Граббан оторопел, когда лицо тренера приблизилось вплотную.

- Сэр, я... Считаю, что нельзя так с нами разговаривать... Я капитан в этом матче, особенно...

- Граббан, слушай сюда, скользкий ты сукин сын. В подобных случаях обычно положено говорить что-то вроде: "мне тебя жаль", но правда в том, что совсем не жаль. Наоборот, я получаю удовольствие, каждый раз вытирая об тебя ноги. Иногда мне становится обидно из-за того, что кто-то уже успел опустить тебя раньше меня, но тогда я считаю долгом наградить его своим лайком, от которого ты еще больше начинаешь бомбить. Продолжай и дальше давиться желчью, ведь мы оба знаем, что на большее в этой жизни ты просто не способен в силу ограниченности своего мозжечка.

Здесь уже не выдерживает Уоррел. "Это неприемлемо, сэр!"

Рот тренера уже в дюйме от уха Уоррела. Бледное сухое лицо Хьютона начинает раздуваться как кобра при звуках чарующей музыки. Его глаза буравят игрока, они соблазняют его на ответный взгляд, бросают вызов, чтобы Уоррел на какую-то долю дюйма повел глазами.

- 100% поддерживаю! Такой мерзости и столько гадости вылитой на тренера нет ни в одной команде. Здесь нет мужчин, сюда люди заходят не обговорить матч, тактику, перспективы, а тупо насрать. Я не понимаю этого, когда чмо сидячее на облёванном диване попивая боярышник пишет о тренере, что он ,,обо....е гавно’’, а что ты добился в жизни хоть одной тысячной того, что добился я? Уважения ноль к тренеру, другим игрокам да и к самим себе!



Самба, не моргая смотрит перед собой.

- Гаффер, я думаю, вы не здоровы...

- Ну, вот ещё один диагност из курятника! Думаю, вашей петушатне пора консилиум учредить - как раз наберется на палату для пациентов с особенностями развития.

Самба очень тихий и скромный, но когда Крис наехал на Уоррела, он не промолчал. Они с Уоррелом подружились, потому что когда ты далеко от дома и напуган до усрачки, то ищешь друзей, где только можно, и пытаешься найти их как можно больше, и выбирать особо некогда. Уоррел – единственный футболист, который делает вид, что понимает акцент Самбы, у него есть чувство юмора – неоценимое качество в таком месте, как здесь, но когда надо, он относится к делу серьезно – на него можно положиться.

Хьютон вздыхает.

- Ты что, страстью голубою воспылал к Уоррелу? Палку его лижешь?

- Нет, тренер.

Здесь его по-настоящему становится жаль. Цель Криса – пробудить в нас агрессию. Агрессия сделает нас бесстрашными, как это свойственно животным. Если кротким и суждено когда-либо унаследовать землю, то сильные ее у них отберут. Предназначение слабых – быть сожранными сильными. Все это жестоко, но именно так.

- Тогда, Кончита тупая, за языком следи. Это во-первых. Во-вторых, если нечего сказать, а тебе нечего сказать, тогда просто слейся и не переходи на личности. В третьих смотрю твой мужик научил тебя щи варить. И запомни, я никого не учу. Было мнение, я на него ответил. Не нравится - тогда просто в угол забейся и сиди молча.

Несмотря на темную кожу, видно, что Самба побледнел как мертвец.

Гаффер снова подходит к Граббану.

- Что случилось, капитан? Ты мне что-то хотел рассказать про Кристи. Про его невероятный вклад, который я не вижу. А сейчас качаешься на ветру, как обоссанный куст.

Граббан что-то начал мямлить про руководство, про этический комитет, но говорил все тише и тише, и, наверное, пожалел, потому что вздохнул с облегчением, когда Хьютон перебил его.

- Слышь, угомонись. Пугать тут вздумал. Ты не думай, что без оскорблений мне сказать нечего. Ты в глаза как и все остальные долбишься? Ты там видишь советы или вопросы? Ты же даже на факты ответить не можешь. Еще раз предъявишь мне какие-то условия, узнаешь не только много нелицеприятного, но и вообще кто ты и что ты. Хочешь конструктивный диалог, общайся нормально. Нет - будем общаться как заслуживаешь.

Довольный своим финальным словом и тем, что никто больше ничего не добавил, Крис делает два шага назад и еще раз хорошенько нас оглядывает.

- Йейтс, бегом в душ, остальные - упор лежа!

И уверенно шагает в тренировочный центр.