Эймос о неуверенности в себе, арендах и дебюте за "Шпор"

Люк Эймос немного сгорбился, как будто его снова пронзила боль. "Ты идешь всю свою жизнь к мечте, и как только ты ее достигаешь," - он замолкает. - "...ее просто у тебя отнимают.”

После того, как он ворвался в первую команду “Тоттенхэма” прошлым летом, начав с "Барселоны" и "Милана" в предсезонном туре и дебютировав в Премьер-лиге, Эймос порвал переднюю крестообразную связку во время того, что должно было быть простой пробежкой с U23, а обернулось травмой, которая оставила его "раздавленным".

"Последние девять месяцев были самыми тяжелыми в моей жизни”, - признается он в интервью Independent, все еще испытывая дискомфорт от воспоминаний о времени, проведенном между специалистами, физиотерапевтами и тренажерными залами. - “Я помню каждый день реабилитации.” 

Он не плакса, но слез было много. Он также не нетерпелив, но провел большую часть каждого дня, чувствуя беспокойство. Он легкий и непринужденный, но не может спрятаться от хаоса, который заставил все остановиться, как только его жизненные амбиции начали превращаться в реальность.

“Когда пришли новости, я просто плакал”, - говорит он. - “Когда мне сделали операцию, папа плакал. В спортзале бывали дни, когда я просто выполнял упражнения на равновесие, прислонившись к стене, и я ломался. Я всегда был немного пессимистом. Я ожидаю, что все может измениться внезапно," - он делает паузу. - “Но не так. Когда в мае физиотерапевт подтвердил выздоровление, я плакал только потому, что прошел через это.”

Отец Эймоса поднял с тротуара разбитый бампер, вытащил из кармана грубую липкую ленту и привязал его обратно к машине. После смены спина к спине и слишком короткого сна пара снова отправилась из Ходдесдона на тренировку. "Я должен отцу четыре или пять машин," - смеется он.

Выросшая на окраине Северного Лондона мама Эймоса была убеждена, что он станет танцором, пока яростный сгусток энергии не вылился в точные удары ногами по каждому предмету в доме. Футбол быстро стал ареной, охватывающей жизнь, постоянной погоней за победой - чувство, по которому он скучал больше всего, не совсем понимая, во что ввязывается. Даже в этом возрасте он был уравновешенным и убедительным талантливым парнем, работающим с мячом со стилем, который затмевал его уверенность, но он всегда был суров к себе и пропитан сомнениями.

Когда Эймос впервые приехал на просмотр в "Лейтон Ориент", он замерз на холоде и едва закончил разминку. Поэтому, когда скаут "Тоттенхэма" вручил его отцу визитную карточку два года спустя, его первая мысль была: "это вообще по-настоящему?" Даже когда он прошел шестинедельный просмотр со "шпорами" U10, и тренеры Академии усадили его в комнату и сказали, что хотят подписать его, это было немыслимо. Пока отец не открыл бардачок в той же машине и не вытащил поздравительную открытку.

Была в нем черта, которая угрожала ослабить его талант. В молодежной команде "Тоттенхэма" наряду с такими игроками, как Харри Уинкс, Кайл Уокер-Питерс и Джош Онома, у него не было раскованной развязности и дерзкой молодости некоторых из его товарищей по команде. 

"На протяжении всей своей жизни я помню, как сравнивал себя с людьми”, - говорит он откровенно. - “В 17 лет у меня все еще был Осгуд-Шлаттерс (дистрофическое заболевание коленных суставов, которое приводит к частым микротравмам), я едва мог бегать, и я видел, как люди тренируются с первой командой. В 18 и 19 лет у них по 40 матчей в чемпионате, а у меня нет ни одного. Я был не очень уверен в себе. Когда я впервые тренировался с первой командой, я подумал: "что я здесь делаю?" Честно говоря, я даже не был уверен, что смогу играть за "Тоттенхэм". 

Когда остальные переступили порог первой команды, Эймос собрал свои вещи и приготовился переехать на другой конец страны и присоединиться к "Карлайлу" в их пути к продвижению в четвертую по силе лигу. 

”У меня был просмотр, и они даже не хотели меня", - говорит он. "Все вокруг меня говорили, что я могу добиться успеха  в "Тоттенхэме", но когда вы идете в "Карлайл" и вас отсылают обратно, это большая проверка реальности. Она посадил меня в темный угол." 

В конце концов он присоединился к "Саутенду" на правах аренды, которая закончилась спустя всего три выступления в течение следующих пяти месяцев. "Минимальный порог в футболе настолько низкий", - добавляет он. - "Некоторые ситуации заставляют тебя быстро взрослеть. Не похоже, что ты вдруг входишь в раздевалку лиги и становишься мужчиной. Это тяжелая игра. Если бы у меня был сын, который хочет играть, это было бы справедливо, но я бы ни за что его не заставил.”

Люк во время аренды в "Саутенд" в 2017

Эймос должен был чувствовать себя обескураженным. Возможно, ему даже захотелось все бросить, но, несмотря на неуверенность в себе, он начал цепляться за шансы и верить ободряющим словам. Поворотный момент наступил не в уютных пределах "Тоттенхэма", расположившегося в нескольких минутах ходьбы от тренировочной площадки, и не по милости или по счастливой случайности, а скорее в испытании другой суровой аренды; на этот раз в "Стивенедже". 

“Что-то щелкнуло”, - говорит он. - “Я превратился в человека. Такие вещи требуют времени. Когда я вернулся, я действительно верил, что я достаточно хорош. Теперь у меня всегда будет такая уверенность. У меня бывает плохая игра, но это не значит, что я посредственный игрок.”

Каждый раз, когда Эймос садился на скамейку после возвращения в "Тоттенхэм", он пристегивал свои щитки и подтягивал шнурки на бутсах в надежде, задолго до того, как ему говорили разминаться. В 21 год он все еще не дебютировал в Премьер-лиге и каждый раз проходил через одну и ту же оптимистичную рутину. Но когда Эрик Дайер рухнул с травмой в центральном круге в день открытия сезона, Почеттино обернулся и, наконец, сказал: “Люки, давай”.

“Я так быстро сорвал с себя манишку, - смеется Амос. - "На фотографиях я выгляжу продуваемым ветром, потому что я снял ее так быстро, что мои волосы встали дыбом."

Когда он стоял на бровке, стряхивая с ног 11-летнее напряжение, Почеттино повернулся к нему и прошептал на ухо: “Люк, убедись, что ты веришь.”

”Все прошло так быстро, это было безумие", - продолжает он. - “Конечно, как только вы поставите галочку, то идете к следующей цели, но я могу рассказать своим детям о том дне. Я играл за "Тоттенхэм". Это то, о чем мечтают миллионы детей, и я это сделал. Я не хочу скрывать это.”

Эймосу удалось отделить радостное возбуждение того дня от неясной агонии, которая последовала всего несколько недель спустя. Затаенное дыхание при мысли о том, что все снова заберут. Его возвращение было неутомимым, но отстраненным, он даже отклонил приглашение в Мадрид посмотреть финал Лиги чемпионов из-за нежелания “чувствовать себя неудачником в команде”. В течение почти года максимумы были ограничены только возможностью избежать этих минимумов.

Его сезонная аренда в "КПР" знаменует собой новый рассвет. Сметая кошмары этих воспоминаний, он получает шанс “просто играть снова, чтобы победить снова”. Он расплывается в широкой улыбке, которая простирается за пределы его лица и не показывает никаких призраков прошлого. “Такое чувство, что я здесь уже целую вечность," - говорит он, откидываясь на спинку дивана, когда мимо проходит член тренерского штаба и поправляет волосы.

"Куинс Парк Рейнджерс" арендовали Эймоса на сезон 2019/20

Это не совсем Свобода, из-за давления, которому он себя подвергает. Он больше не стесняется говорить, что хочет сыграть 100 матчей в Премьер-лиге; он хочет регулярно играть за команду из топ-6; он хочет вернуться в "Тоттенхэм" и конкурировать с лучшими игроками в мире за свою позицию.

"Я честен с самим собой, это отличная возможность, и я здесь, чтобы играть”, - говорит он. - "Я здесь не для того, чтобы быть членом отряда. Я хочу бороться, чтобы быть первым в списке команды. Я знаю, чтобы попасть туда, куда я хочу, я не могу позволить себе не тренироваться должным образом даже в течение одного дня. Я должен стремиться к вершине, и это будет трудно сделать в "Тоттенхэме". Я знаю, кто я теперь, я знаю, что я готов сделать. Возможно, я еще не состоявшийся игрок, но я готов начать. Я ничего не боюсь.”